291 словоСегодняшний вечер выдался на редкость дождливым, но придворного капельмейстера это не особо волновало. Он неспешно шел по мощеным улочкам Вены, казалось, совершенно не замечая, куда несут его ноги. - Ужасный город: бездушный, безликий, мертвый, - думал Сальери, с каждым шагом все ближе подходя к окраине, - страшный, непонятный, неприятный, - продолжало крутиться в голове Антонио.. Ненависть к городу, в который он так стремился, к городу, давшему его чин и имя, цеплялась за душу композитора и все никак не давала ему сделать хотя бы глоток воздуха. Свежего, чистого воздуха, который, будто бы и вовсе закончился в Вене 5 декабря 1791 года. В день, когда умер гений. Остановившись у маленького дома на самой окраине города, Сальери нерешительно положил руку на дверную ручку. Он приходил сюда каждый день в течении последних двадцати лет. Каждый день он подходил к этой двери, но так ни разу и не смог заставить себя войти. Войти, чтобы увидеть пыльные комнаты и старый, рассохшийся уже рояль, когда-то принадлежавший гению. Рояль, чья душа умерла в тот же морозный день, что и его хозяин. Прислонившись лбом к потрескавшейся двери, Антонио молил всех известных ему богов, чтобы там, в лучшем мире, все было хорошо с человеком, которому Сальери не успел сказать самого главного, единственного важного слова. - Видимо, земля воистину кругла, раз ты приходишь туда, где нету ничего, помимо воспоминаний, - шелест листьев звучит знакомым голосом у тебя в голове, а легкий ветер, коснувшийся щеки - поцелуем. - Воистину, - чуть улыбнувшись, шепчешь двери. Тебя простили. Простили за то, что промолчал. И от понимания этого груз вины на душе становится чуточку легче. Когда-нибудь, уже совсем скоро, ты придешь к нему и сможешь сказать ему то самое, единственное, так и не сказанное вслух слово. Слово, камнем повисшее у тебя на душе и горечью осевшее на губах.
заказчик.
автор
Мандариновая фея, спасибо за такую заявку, я долго на неё облизывалась